• Главная
• / Сфера
• / Народное творчество

Сага о Падшем Варваре

(или о том как Варвар лишь раз одев маску, уже не смог ее снять и она стала его истинным лицом)

Описание саги: Вам предстоит пройти по следам недавней Саги о «Падшем Варваре», хотя недавней ли, этой сагой столетия пугают детей, наставляют юношей, и её посвящают Великим, называя их «Падшими Варварами»! Но никто ещё не смог примерить Личину «Падшего Варвара»! Ибо Нет существа Более жестокого, безжалостного, но вместе с тем так сильно верящего в Истину (Правду), Проведение и Честь!… Ступайте да обретёте скорбь! Ступайте да обретёте горечь и разочарование! Ступайте да «обретёте»… поймёте, что плата за Истину (Правду), Проведение и Честь столь велика, что неизменно приходиться ступать по пути Лжи, Безбожия и продавать свою честь за, нет ни за грош, за Жизнь!

Глава I
Рождение Варвара

Детские Мечты Смешны, но это то светлое, что будет с нами всегда!

Не стоит только забывать, что Мечты всегда разлетаются в дребезги и режут нас безжалостно осколками.

Тигрёнок, под таким именем знали молодого варвара в цитадели Пика, которому было 18, возраст для варвара (если переводить на человеческий, довольно таки юный) зрелый. Возраст с которого у варвара начнутся изменения, изменения которые в последствии изменят всю его жизнь! Но полноте, … Успеется! Итак в омут по уши, в кампус с головой.

* * *

Он родился на холмах Дикого Быка. В небогатой семье. С самого детства у него не было красивых игрушек, модной одежды. Но было другое. Была вера в то, что это не навсегда, пройдет время и у него всё обязательно будет. Борода (так его назвали в честь деда) был малышом, но уже маленьким верил, что есть варвары в сияющих латах Тигра. Варвары которые Добрые, Честные не терпят предательства (вот смех то корень такой же как и у преданность:)) и унижения, и живут они только для того, что бы когда-нибудь попасть в Вальхаллу.

* * *

Наверное все малыши верят в сильных мира сего. Причина банальна потому, что им достается больше всего. Детство лучший период жизни? Кто мог сказать такую чушь? Детство это период обид, слёз и первых разочарований. И от того ещё обиднее, потому как осознаёшь, что отомстить сможешь ой как не скоро! Самые близкие тебе люди в любой момент могут дать тебе затрещину, и сказать что бы не совал свой нос, так как ещё мал… Но в детстве есть то, за что любой взрослый отдаст богатства мира сего и не задумается. Это вера! Вера в то, что когда-нибудь всё измениться! И обязательно к лучшему! Обидчик получит по рогам, мама поймет, что перед ней не мальчик — мужчина, а папа наконец-то скажет: «Я горд, за тебя сын! Горд, что я твой отец!». А братья пожмут с уважением руку. Паруса по сути дела, Розовые как мамин наряд на хэллоин, голубые подобно чистейшим небесам, может быть чёрные как бездна, или алые словно кровь! У всех свои. Которые можно продать, но купить уже никогда не получиться! И конечно же улыбка… Такая счастливая! Такая Чистая! Жалкие строки не передадут всего… но и цели такой нет, каждый из нас испытывал всё это на себе…

Вот этой то Веры и Чистоты не будет уже не в ком из нас… Остаётся только горечь, обида, и опыт жизни… Разменная монета! А мы нищие… как не горька правда жизни…

Но всё это ещё предстоит познать малышу у которого и бородки то нет, и будет не скоро… Ирония!

* * *

Реальность не принесла Бороде не счастливого детства, ни доброго отца. Может от того, что и не была таковой, а может просто родился варвар понимающий, что жить в ней нельзя?! И она решила хоть так отплатить. Кто знает?…

Отец Бороды беспробудно находился в таверне Кислый Ель. И надирался там под самую завязку. Приходил изредка домой он только с одной целью: взять денег у мамы Бороды, и перекусить. Про маленького Бороду он вспоминал только в те редкие моменты когда был трезв. Неприятные моменты, зачатую заканчивающиеся тем, что Лучик, мама Бороды, вмешивалась дабы избежать побоев сына, за что и получала. В эти моменты Борода мысленно клялся всеми богами, что настанет день и отец ответит за всё! За каждую слезу мамки.

На улице картина была не лучше… Борода любил попроказить, зачастую не один. И что бы это не было, либо воровство сладости у мамы пока она отвернулась, чтобы потом поделиться с друзьями, либо более серьезная шалость, как только была угроза того, что взрослые узнают и накажут, Бороду сдавали. Так и получилось само собой, что у Бороды были только знакомые. От этого становилось тоскливо.

Толи от всего этого, толи от того, что Борода был маленьким романтиком и скучный реальный мир ему казался далёким и уж совсем не реальным, толи от того, что мир этот был слишком жесток и не давал маленькому Бороде всего, что он хотел. Но он неизменно отстранялся от всего реального: папы, мамы (пусть и доброй, но она всё равно не могла его понять!), друзей предателей, братьев которые его считали немного тупым, не в смысле умственно отсталым, а просто не понимающим, что жизнь гораздо хуже, чем кажется, живущем в мечтах (но Борода и не собирался не куда возвращаться!).

* * *

Так или иначе, но Маленький Борода жил в своём мире! С самого рождения он любил мысленно уходить всё глубже в Мир, мир который он создавал мысленно. Где есть всё. Игрушки, самые классные, модные ботинки. Верные друзья, которые не продадут тебя ни за пачку конфеток, ни за пол мира! Папа который будет любить и не напиваться, нет вот этого в мечтах не было! Ну не было и всё! Борода любил своего отца. Всем сердцем. Ни смотря ни на что. Ну и конечно же природа. А как малыш любил природу! Горные цветочки, травку — такой нету больше ни где! И воздух, горный и чистый. А ещё Бороде нравилось ходить по холмам Дикого Быка, представляя себя Сильным варваром, в сияющих доспехах, и пить из родника холодную, такую что зубы немели, сладкую воду.

* * *

Годы шли варвар взрослел и креп. Друзей у варвара не прибавлялась. Зато он нашёл воплощение своего маленького мира. Стал лепить из глины. Он лепил варваров воинов и варваров ремесленников. Животных и птиц. Каждая фигурка была не просто увиденным и запомненным. Это было своего рода зеркало души маленького Бороды. Его представление мира, не такого какой он есть, а какой он должен быть на самом деле. Родители к его увлечению относились по разному. Папа не однозначно давал понять, что лепка хорошо, но не пристало варвару заниматься всякой ерундой. «Ещё бы цветочки начал собирать и венки плести!» —, было его любимым высказыванием на эту тему. Но варварёнка не прельщали игры в палки со сверстниками. Он считал, что со временем станет скульптором! Великим, и сможет показать всю нелепость этого мира в скульптурах. А война это разрушение. Оно не может… варвар пока не знал чего не может, так же не знал и то, что пытался показать варварам своими поделками. Это было что-то такое неуловимое, что можно было только почувствовать. Но не показать или рассказать.

Мама улыбалась и старалась искренне восхититься работой сына. Возможно её действительно нравилось, но Борода догадывался, это не вся правда. Мама не понимала его увлечения! Знала, что её сын пытается что-то сказать своим творчеством, но что, понять не могла. И благодарила она совсем не потому что ей нравилось. Она так нарабатывалась за день, что ей вообще были безразличны поделки сынишки, но каждый труд требует оценки. И она оценивала. Стараясь дать Бороде ту ласку и любовь, что не успевала дать в этой суматошной жизни. Такая оценка варвару нужна не была. Он её ценил, но понимал, что слова не искренние, хоть сказаны и с любовью и теплотой. А посвящать в свои маленькие тайны бытия он не мог даже мать. Братьям его поделки были параллельны.

Хотя нет! Они всегда забирали у Бороды его воинов и делали из них варваров футболистов! Малыш плакал. Плакал каждый раз когда они это делали. Мало того, что его не понимают. Они ещё и его Мир ломают. Из воинов футболистов! Мало им того, что у Бороды жизнь ужасна, они старательно делают так что бы она стала ещё хуже. Но обиднее всего было когда мама придя с работы, уставшая и ничего не видящая направлялась в спальню только с одной целью уснуть. Забыться, и хоть немного отдохнуть от тяжелого дня, наступила на патриарха варваров, новую поделку которую сделал Борода и поставил на самое видное место. Она даже не заметила… Тогда юный варвар понял, что в этой жизни его ничего не держит! Он бежал, долго. Пока наконец не достиг вершины холмов Дикого Быка. Там он упал на траву и рыдал. В захлёб.

* * *

Прошло ещё несколько лет. Борода и сейчас иногда лепил что-нибудь, что очень сильно хотелось отразить и сохранить. Но делал это скорее по привычке. Он не чувствовал того наслаждения от сделанного, как ранее. Удовлетворения что ли. Чувства того, что ты сделал не просто фигурку, а вложил ещё в неё часть свих переживаний: любви, обиды, добра и зла, души наконец. Время от времени он приходил на самую вершину холмов Дикого Быка и вспоминал о былом. Пил воду из родника, всё такую же холодную и вкусную. На глаза наворачивались слёзы. Борода понимал детство уходит. Уже ушло! Всё что осталось призраки. Но и они утекаю словно песок с озера Одноглазого Василиска. Боль в груди разливалось только от одной этой мысли…

Но как бы мы не хотели остановить безжалостные часы Ткача, время от времени они бьют. Иногда довольно больно.

Глава II
Выбор Варвара

«Вместо тепла зелень стекла!
Вместо огня — Дым!
Из сетки календаря выхвачен день.
Красное солнце сгорает до тла, день догорает.
На пылающий город падает тень.
Перемен!
Требуют наши сердца.
Перемен!
Требуют наши глаза.
В нашем смехе, и в наших глазах, и пульсации вен!
Перемен! Мы ждём перемен!
Сигареты в руках, чай на столе — эта схема проста.
И больше нет ничего! Всё находится в нас!
...
Сигареты в руках, чай на столе, так замыкается круг.
И вдруг нам становиться страшно, что-то менять…»
В. Цой

Жизнь Молодого варвара не стояла на месте. Она текла, подобно горному ручью. А путь ручья, как известно не прямая линия. Иногда он проходит под корнями лесов, иногда натыкается на горные породы. Которые в последствии точит в пороги.

Как и ручей, Борода, не успев выйти из-под тени лесов, понял, что путь его лежит в совсем других просторах. Он понял, что скульптурами тупых варваров не вразумить. Как это не печально, варвары народ далеко не сентиментальный. Им чуждо искусство как таковое. Не надо забывать, хоть варвары и любят природу, и кроме воли и ветра в парусах их не что не радует, варвары — дети войны. Они рождаются под вой воинских рожков, и умирают на поле брани.

Молодой варвар отнюдь не всегда шёл к цели напролом. Всё чаще его волновали вопросы. Мой ли это путь? Правилен ли он?

* * *

Вопросы, которые задаёт себе, наверное, каждый из живущих… Ответы, мы знаем, придут либо позже, либо вообще не придут. Такова правда жизни. Жизнь — это горная тропа. Она вьется, пытаясь запутать, иногда загибается в спираль, стараясь нас опрокинуть. Бывает и так, что она идёт прямо… 

Вот только в один момент понимаешь, что путь твой лежит не по ней. Он лежит в аккурат на скалистых холмах. Становиться страшно…

Выбор. И делать его или нет, зависит от нас, хотя даже это не всегда так, зачастую совсем не так. Судьба, обстоятельства, уговаривайте себя сколько хотите. Слов много итог один. Чтобы мы не делали — это выбор. Идти или стоять, делать или бездействовать. Просто умереть. Это тоже выбор…

* * *

«Вагонные споры последнее дело, и каши из них не сварить.
Но поезд идёт, в окошке стемнело,
и тянет поговорить.
И двое сошлись не на страх, а на совесть!
Колёса прогнали сон.
Один говорил: «Наша жизнь — это поезд».
Другой говорил: «Перрон».
Один утверждал: «Пути наши чисты!»
Другой возражал: «Не до жиру».
Один говорил мол: «Мы машинисты!»
Другой говорил: «Пассажиры».
Один говорил: «Нам свобода награда! Мы поезд, куда надо ведём!»
Другой говорил: «Задаваться не надо.
Как сядем в него, так и сойдём «.
А первый кричал: «Нам открыта дорога на много, на много лет!»
Второй отвечал: «Не так уж и много. Всё дело в цене на билет.«
А первый кричал: „Куда хотим туда едем! И можем если надо свернуть!“
Второй отвечал, что: „Поезд проедет лишь там,
где проложен путь“.
И оба сошли где-то под Таганрогом, среди бескрайних полей.
И каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей…»
Машина времени

* * *

И вот, ещё даже не будучи уверенным, в том, что это именно твоя дорога, ты забираешься, обдирая коленки и локти в кровь. Лезешь. Лезешь, оставляя на острых как нож камнях части одежды, кожи, крови. Свою часть! На вершину… скорее… не опоздать бы…

Мало кто задумывается, нет, ложь! Никто! Никто не задумывается о том, что их ждёт на вершине…

Но все лезут…

Обречённость? Нет, не думаю. Скорее соус, под которым подают блюдо, название которого не много, не мало — жизнь.
Красный классический, жёлтый, может быть розовый? Острый как лезвие секиры, сладкий, словно в острый насыпали сахара, безвкусный…
Вам какой?

* * *

Понимая, что зашёл в тупик, Борода, потихоньку, шаг за шагом начинал обнаруживать, что оказывается, есть мир. Мир, который живёт по своим законам! Что он пытался доказать своим отрешением? Почему его детство прошло так и не успев начаться? Что он хотел доказать? Да и кому? Варварам, которых он как оказывалось даже и не знает. Всё приплыли. 

И тогда он стал днями и вечерами искать общения. То что, раньше ему было просто не нужно. Борода надеялся узнать варваров лучше. Понять, что же их движет. Чего ради они живут?! Идея была интересная, возможно всё бы и сложилось как надо. Да вот только не вернуться на землю тому, что было подхвачено и унесено яростным и необузданным пламенем ветра.

Нет, он не искал новых знакомств. Скорее варвар пытался найти себя…

Он пытался вдолбить своим соратникам то, что не смог передать фигурками. А будучи варваром, не умеющим обходить острые углы, Борода вечно попадал во всевозможные переплёты. Он не замечал, как начинал закипать. Варвары не понимали, что же этот юнец пытается доказать! Как результат синяки и ссадины.

Мать мазала сына всякими порошками и поила отварами, а потом уходила в спальню. Плакать. Отец нервно покуривал кальян и пил молча кислое пиво. Борода понимал, так долго не может продолжаться. Либо его убьют, либо в очередной заварухе кого-нибудь сам покалечит, но выхода он не видел.

Борода внезапно осознал, что варварам, как и людям присуща ложь! Они могли пойти на предательство ради выгоды. Слова честь для них ничего зачастую не значили…

Покой в душе варвара сменился бурей. Да Борода всё понял. Такое происходит с малышами, которые из-за любопытства ломают свои игрушки. А что же там внутри? Детей не обманешь. Только в этом возрасте мы стараемся добраться до самых потаённых уголков запретного. С возрастом начинаешь задумываться, а может лучше не надо так глубоко капать? Да вот только прежде набьешь не одну шишку.

Нет ничего страшного и непоправимого не случилось. Просто Борода разорвал однажды в детстве свою игрушку, которую ему подарили родители, в день его рождения. Своего Бычка. Нет не потому, что он был жестоким или хотел обидеть родителей! Совсем нет. Просто любопытство брало верх. Внутри оказалась грязная солома…

Огорчение, боль, дикая обида, чувства которые всё реже нас посещают на жизненном пути. Не потому, что их становиться меньше. Нет. Просто со временем ко всему привыкаешь. Но в эти редкие моменты становиться действительно очень больно.

Кумира надо любить из далека. При более детальном рассмотрении можно увидеть много того, что может жестоко обжечь.

Борода любил свой народ. Но то, что он видел, растило только отвращение.

Кто знает, как далеко могло зайти буйство варвара? Но неименуему близилась знаменательная дата! Десять лет с рождения варвара (у варваров летоисчисление другое, нежели у людей, и их десятилетие сродни людским шестнадцати). А это значит, что через каких-то два месяца Бороде придётся сделать выбор школы обучения.
Выбор, который делается лишь раз. Выбрав однажды варвары продолжали своё дело до самой смерти. Перед варварами было открыто очень много путей: они могли стать ремесленниками, могли пойти учиться мастерству воинов, или пойти в наёмники, некоторые пусть редко, но уходили в гильдию воров, и уж что совсем было экзотикой были и такие смельчаки которые шли в проплачиваемые гильдии обучаться искусству магии.

Выбор…

Глава III
Путь Варвара

Не суждено нам понять,
какими паутинами оплетает Ткач пути мироздания,
единственный вариант идти дальше,
не взирая ни на что, и не оборачиваться.
Лишь раз обернёшься, и в плену.
Не суждено выбраться из которого, или спастись.
Не оглянуться же нельзя!
Ибо, творимое и созидаемое нами порой коробит и ломает…

Иногда выбор меняет нашу жизнь, да меняет так, что американские горки, в сравнение, ни в какое не идут! Иногда выбор — это продолжение медленного течения размеренной и однообразной, а от того постылой жизни. Бывает так, что он переворачивает всё с ног на голову. Бывает и так, что не меняет ничего, и даже, кажется, что его и не было.

Кем быть, вернее кем стать один из вопросов по которым можно привести большую кучу доводов. Все они в равной степени и правильны и глупы. Ведь все будет в конечном итоге зависеть от душевного мироощущения, и предназначения высшего.

Ну и как говориться, по-данному вопросу мнения разделились. Отец жестко заявил, что его сына он не видит иначе как кожевника. Оба его старших были кожевниками! Мать мягко настаивала на том, что сын должен сделать выбор сам. Что бы потом не было обидно за сделанное. Ну, тут уж началось что-то невообразимое, но предполагаемое. Отец взревел как подраненный мамонт и стал выяснять, что же это в гильдии кожевников такое срамное, о чем можно только сожалеть. 

Борода ушёл. Он знал развязку. Мать заплачет и скажет, что отец насильно толкает сына туда, куда он идти не хочет. Отец же плюнет, и пойдёт пить в таверну. Сам же он не определился. Хоть убей, не нравились ремёсла, скукота. Воров он презирал, поэтому эта профессия отпадала тоже. К магии… всегда она манила, но варвар понимал не его это дело, ну не его и хоть тресни.

Выбрать он ничего не смог и оставил всё на волю случая. Случай не заставил себя долго ждать и упрашивать. Как-то одним вечером, Борода немного перебрал и решил прогуляться. 

То ли плохая наследственность, хоть в это он и не верил, сказывалась, толи цели жизни всей, варвара помутнели, и покрылись дымкой, да так, что с вершин стали, не так хорошо видны, как раньше? 

Прихватив своих знакомых, их было трое, они отправились подальше от Холмов Дикого Быка. Вместе с ним решили искать романтики, а скорее приключений на свою судьбу варвар по прозвищу Бунтарь, которое он получил естественно не за мирное распивание эля в тавернах, и Щепа, варвар худой, скорее, чем стройный. Они и не заметили, как очутились в местах пограничья. Местах в которых не было ни охраны из варваров, да и вообще никого. Земли эти были бесплодны, а потому никому и ненужные. Территория граничья варваров и людей.

Они и понять то толком ничего не успели. Отряд людей подъехал не спеша. Ничего хорошего не предвещала встреча варваров и людей. В данной ситуации тем более. Варвары прекратили выкрикивать песни и затихли. Готовясь к худшему. 

Из группы человек в восемь подъехал к ним парень лет двадцати пяти. Одетый в кольчужную рубашку, голова была не покрыта. Даже кольчужка не могла скрыть очень крепкое развитое тело воина.

«Уходите, варвары, отпускаю» — сказал он. Не жестко, без иронии. Скорее по праву сильнейшего, но понимающего, что земля круглая.

Дальше произошло то, что в корне поменяло мое суждение о жизни и помогло сделать выбор жизненного пути, хотя можно сказать, что путь судьба выбрала за меня. Так всегда происходит когда начинаешь плыть по течению. А судьба лёгких путей не ищет. 

«Пошел вон! Я тя призираю… Ик… Во» — сказал я. Щепа хоть и был на веселе сразу переменился. На его лице можно как по книге было читать только одно. Но крупным шрифтом, причем красными чернилами. Все. Попали. Щас будут бить. Жестоко. И хорошее если не убьют.

На лице Бунтаря вообще прочитать ничего было нельзя, то ли от дозы выпитого не пробрало, то ли, что скорее, он все понял и принял как есть. Так или иначе я распорядился нашими судьбами сам.

«Я щас вот не понял, ты смерти ищешь?» — парень в кольчуге выглядел немного потрясенным. Не ответом грозным. Тупостью. Остальные члены отряда недолго думая, всё поняв подъехали.

«Так, мы щас…» — начал Ухарь

«Погоди… Слышь ты, я те…» — дослушивать меня никто не стал.

Парень в кольчуге склонился с лошади и ударил меня кольчужной перчаткой в челюсть. Боль я почувствовать не успел. Удар как молот. Ощущения такие будто случайно попал под молот кузнеца. Мир поплыл… и все эти ощущения пришли ко мне уже когда я лежал на земле…

Что произошло, я понял чуть позже. Когда мир обрёл цвета, и перестали бегать мошками в глазах… 

Ухарю отрубили голову. Он лежал совсем близко… кровь пульсирующим фонтанчиком, брызгала из места сруба, орошая чёрную как смоль землю… 

Щепу пробили болтом. Он так и осел там, где стоял.

Собрав последние силы, я прыгнул к человеку в кольчуге, пытаясь ударить. И потерял сознание, от удара откуда-то справа, не успев даже дойти до врага. Дальше отрывки… ничего точного… просто как сквозь сон… крики… удары в живот, голову, спину. Чаще кулаками, но по ощущениям кто-то пинал. Болевые судороги… темнота и провал в бездну как спасение…

Я не помнил, как было и что. Пришёл в сознание я, в неизвестном мне месте. И сразу же сознание начало подкидывать образы, не успевшие запомниться в ту ночь. 

«В бой!» — взревел Ухарь. Успел он ударить человека на лошади, со шрамом на лице. Затем меч все расставил по местам. Щепа так и стоял как вкопанный. Правда не долго. В таких сварах не обращают внимание на то кто, и что делает, главное уничтожение противника. Арбалетчик, откуда-то сзади сработал как часовой механизм. 

От жестоких побоев все тело жгло и болело, не пошевелишься, дико мутит, тянет блевать каждые пять минут. А в голове помимо раздирающей боли физической, боль душевная. Я не мог поверить, что всё закончилось именно так! По-опухшему от ударов лицу бежали слёзы… нас били как котят неопытных. И ведь что самое обидное могло быть иначе! Могло! Я убил Ухаря. Щепу. Я… 

Почему меня оставили жить? Не знаю. Били дико, но жизнь не забрали…

Я понял почему. Через минут двадцать. В комнату вошёл варвар. Тело его покрывала телогрейка без рукавов, и какие-то штопаные штаны, не старые. Штопанные. Он был как исполин. Широкие плечи. Руки его бугрились при каждом движении, они были в шрамах. Видно старых, кожа успела зарубцеваться. Из свежих ран были только царапины, которые на нём смотрелись как-то не серьёзно что ли. Лицо от правого виска, наискосок, к губам покрывал шрам. Но лицо от этого не выглядело уродливым. Таких варваров у себя на холмах Дикого Быка я не встречал.

Он принес еды. Не трудно было догадаться кто спас меня от смерти. Зачем вот вопрос?! Жить дальше было тяжко. Я не просто проиграл тот бой. Меня не просто избили. Из-за моей упёртости и неумения идти на компромисс погибли два варвара.

«Ешь, тебе силы восстановить надо. Я Крушащий Рог. Учитель. Варваров воинов тренирую» — низким басом сказал варвар. 

«Борода… с холмов» — Крушащий Рог даже ухом не пошевелил.

Как выяснилось, он тогда домой возвращался. Людей он не тронул. Такие как Рог, на ерунду силы не тратят. Люди всё поняли и уехали. Месть за нахальство они уже свершили. Ухаря и Щепу он похоронил. 

Через месяц я смог кое-как передвигаться, всё дико стонало, но боль уже была тупой, опухлости исчезли. Ещё через две недели, я вполне мог совершать длительные прогулки. Синяки из чёрных постепенно рассасывались, но тело все ещё было жёлтое. Поняв, что смогу добраться до родного дома я поблагодарил Крушащего Рога и ушёл. Он только улыбнулся и сказал, что встреча наша не последняя, а потому прощаться он не собирается.

Дома меня встретили. Мать заметно постарела. В волосах была седина, а ведь она была ещё совсем не старой! Мама бросилась мне на шею и заревела. Отца трясло, толи от эля толи от нервотрёпа.

А меня ждало впереди ещё объяснение родителям Щепы, почему их единственного сына убили. Ухарь был сиротой.

Мать Щепы слегла сразу, как только по холмам прошла новость о гибели её сына. Меня встретил отец. Слушать он ничего не стал, просто заехал мне кастрюлей, которую он оттирал. Вытерев кровь, я сказал: — «Знаю, не простишь. Я виноват…», сопровождаемый оплеухами и бранью я выходил из дома.
Не приведи вас Единый быть вестником такой трагедии. Не приведи…

До выбора профессии оставалось два дня. Ждать я не умел. Попросив маму и папу собраться, я сказал, что ухожу обучаться воинскому мастерству. Мать тихо вскрикнула и заплакала в платочек «убьют сынок» — тихо сказала она. Отец выругался, и плюнул…

Собирался я скоро. Да и брать особо было нечего, несколько рубашек, брюки. Поцеловал на прощание маму. Она тихо плакала. Пожал отцу руку, так и не смерившемуся с моим выбором. Развернулся и пошёл…

Я любил на холмах всё, каждый листочек каждую горку, всё самое дорогое, что у меня было, не богатство и слава — а вот эти маленькие крохи. Которые дороже любых состояний! Тяжело было покидать родной дом. А глядя на мать просто сердце разрывалось, и не мог я покинуть холмы, не зайдя в таверну.

Взял у трактирщика эля и выпил молча, думая только о падших варварах Ухаре и Щепе.

Кинул медь на стол и подозвал бардов. 

«Эй, давайте-ка мне песню, ухожу я на долго из этих мест…» 

Барды привычным жестом сгребли медяки, сели за стол, и самый высокий из них запел хрипучим, но как нож прорезающим общую суматоху, и говорильню голосом:

«О, Господь, наш всемогущий ниспошли мне благодать,
Это я в моря идущий, новы земли повидать!
Предомной бушуют волны, вольный ветер в паруса!
Дак спаси от непогоды, не проникни в сердце страх!»

Барды сидящие рядом подхватили:

«Эти каменные страны, манят взор моих очей,
Там визири разудалы, золотой течет ручей!»

Высокий смочил губы, пока его друзья пели, и продолжил:

«Обошёл я все три моря! Много чуда увидал!
Повидал я много горя, только душу не продал!
Мне в пути всегда светила, путеводная звезда,
Может, ты меня любила?
Если вспыхнешь, значит ДА!»

Хождение за три моря
Эпидемия

Барды ещё немного посидели, передохнули и пошли.
Мой путь так же короче не ставал, пора было идти…

Глава IV
Берсерк

Не ведомо, где найдёшь,
а где потеряешь, как и не ведомо то,
равнозначна ли будет замена.
Но не нам выбирать, не нам судить,
и лишь только лучшие из сказателей и летописцев
опишут наши подвиги…
…
Только Богам дано право, знать всё наперёд…
Единственный, вопрос меня мучает, и посей день,
не велика ли была цена…

* * *

Тигрёнок, а имя такое ему дал его учитель, Крушащий Рог (варварам имена дают их наставники — взамен данных родителями, после обучения эти имена становились истинными и единственными, именами варваров — которые они получали в зависимости от умений, которые приобретают ученики, в результате обучения), был в меру быстр и силён. В жизни и бою же больше полагался на рефлексы, нежели ум, которые его заносили и уводили порой, ой как далеко от реальности происходящего. 

* * *

С самого детства Тигрёнок, истинно верил в доброго и всемогущего Единого, в то, что варвары не продают свои слова, и честь не поменяют даже на Вальхаллу! Но как оказалось, детским мечтам не всегда суждено перерастать во, что-то большее. Горько разочаровавшись в своём народе, Борода, ох извините, да простит меня читатель, Тигрёнок (!), искал поддержку и опору хоть в чём-то, но не находил, Школа мастерства воинов-варваров, наверное, и есть то место где Борода бывший, а ныне Тигрёнок, пусть и не осознал своего предназначения, но стал учиться понимать и узнавать себя. А это очень и очень немало. Мы живём… немного пожив, и даже толком не поняв, что же это такое жизнь, начинаем учить жизни других, и закончить этот путь многим суждено так и не осознав, какая была его цель высшая… 

Школа мастерства на то и Школа мастерства, это не гильдия торговцев, что со временем заплывают жирком, или кожевников, которые ходят, не опрятно и пьют как старуха Злое Пузо, на ярмарке, в честь дня посвящения. Лишним будет говорить, что порядок и дисциплина стояли во главе угла этой школы, хотя некоторых особенностей коснуться хочется. 

В цитадели Пика (а именно так называлось место, где варварам, поступившим на обучение, предстояло жить и постигать нелёгкие науки в течении шести лет по варварскому счислению, переводя на людской это девять лет и шесть месяцев), групп или отрядов — кроме тех делений которые будут описаны далее — не было, был клан. Все варвары занимались вместе. Набор производился лишь раз в шесть лет. И не имело значения, сколько варвару лет. Может быть, он на год старше своего однокланника, а может быть на пять лет. Мастерство есть мастерство, и, к сожалению, если им не овладевать, с годами оно не прибавляется, а талант не пирог, к сроку редко подходит. 

Клан вставал в пять утра. График занятий был достаточно плотным. Ученики должны были выполнить широкий круг обучения. А именно: занятия по совершенствованию мастерства боя, плавание, обучение стрельбе из лука, а кто-то бил из арбалета, варвары так же бегали, тренируя выносливость. Лишь завершив все упражнения, и выполнив все требования, варвар шёл отдыхать. 

Варвары также обучались письменности, и кое-кто из варваров учился искусству магии, правда на уровне зелёного новичка и естественно, никакой конкуренции они бы магам не составили, но порой закрытие раны спасало от смерти, и этим нельзя было пренебрегать. А то, что давалось это не всем, дак, такой цели наставники и не ставили. В конце концов, Школа обучала воинов, а не чародеев.

Разумеется, передать всей красоты, в некоторых местах дикую усталость, боль, и прочие краски, всего процесса подготовки воинов, в двух строках не реально… это лишь просто каркас… и выглядит всё, больше смахивающее на муштру, но воины есть воины, и банальности в данном вопросе, быть просто не может.

Ещё одна особенность, Школы мастерства воинов-варваров, каждый ученик выбирал себе оружие: будь то кинжал, какая-нибудь разновидность меча, или же топора, кистеня или же копьё. Со временем если ученик чувствовал, что выбор был сделан не совсем верно, не воспрещалось обучиться чему-нибудь другому, хотя это было крайне редко. Оружие ведь выбирается интуитивно, варвар и сам не понимал, откуда приходит эта уверенность, но она была, возможно, гены…

Тигрёнок, долго не мог понять, чему отдать своё предпочтение, и душу. Крушащий Рог видел эти переживания, но подсказывать считал, что не имеет права. И от прямого вопроса, со стороны Тигрёнка, всегда уходил, говоря, что он сам должен выбрать. Ведь оружие для варвара это не просто средство достижения цели — убить, нет, это гораздо большее. И если кто-нибудь сумел бы, найти книги Варваров «О искусстве мастерства обучения варваров-воинов», и перевести их, он бы понял — это тот стержень, на который, в течении всей своей жизни, а в последствии и смерти, опирается варвар-воин, и не случайно отбытие в Вальхаллу сопровождается возложением в руки павшего, того оружия, которым он владел в течении жизни.

Для Тигрёнка, это пока был священный и неоспоримый пустой звук. Так же, как и для людских младенцев — крещение, непонимание самого действия не порождает понимания содеянного, и лишь вносит всё большую сумятицу, и сутолоку, в будущее постижение истинных целей свершившегося. И лишь пронеся через годы свой крест, мы осознаём его предназначение, заложенное в нем, первоначально.

Ему очень нравилось смотреть как другие варвары, работают мечём. Так легко, и непринуждённо. Лезвие проносилось, со свистом прорезая воздух, и только инстинкты позволяли понять, что меч уже сделал свой оборот и вернулся назад. 

Но, была у Тигрёнка мечта, он хотел стать варваром топора, топора двуручного, обоюдоострого. Лишь раз он видел чудо, но этого ему было более чем достаточно, впечатления отложились яркие, и блестящие, как лезвие на солнце.

Был уже вечер, у Тигрёнка сильно болели руки после упражнений, и он пошёл к Крушащему Рогу, за мазью в барак. Там он его не застал и решив, что всю ночь проведёт болезненно ворочаясь, пошёл обратно, но не тем же путём, а через площадку боёв. Там он всё и увидел. 

На Крушащем Роге были лишь штаны, всё остальное было голое, грудь, руки, ступни, голова. Тигрёнок сразу даже понять не смог, что увидел. Штаны на наставнике — это единственное, что сознание воспринимало как должное, поэтому они и бросились в глаза. Всё остальное было сугубо вне зоны досягаемости разума. 

Ах да ещё топор. Огромный, обоюдоострый, очень красивый. Тигрёнок даже подумал сначала, что он старинный, но тут же понял! Не старинный! А Древний! О таких вещах, ходило очень много легенд, но что в них, правда, что выдумка не могли сказать даже сами сказатели. Рукоять его была покрыта рисунком, каким разглядеть не удалось, что-то вроде вьющегося растения. От этого покрытия исходили лучи зелёного, очень тусклого света. Рисунок заканчиваясь, плавно, будто бы втекал в металлическую основу топора — ещё один вопрос, такого металла на дороге не найдешь, да, что там, на дороге — сменяя свой окрас с тускло зелёного на багрово алый. Остриё же было озарено ярко белым свечением.

Ощущения от топора, просто неописуемые, но то, что творил Рог, описанию и подавно не подлежало…

Движения были такие, как будто в руках у варвара был не тяжеленный топор, а продолжение руки. Всё, что успел увидеть Тигрёнок, перед тем как убежать, это: белые, абсолютно белые, как снег на вершинах гор, глаза Крушащего Рога. Перед собой они ничего не видели, варвар двигался как будто не сам, он кружился в сумасшедшей, смертоносной пляске. Дикой, первозданной. Отчего в сердце просыпался перворожденный, самый древний страх, страх от которого существо перестаёт воспринимать реальность, какова она есть в действительности, движения сковываются, сила воли ломается, а сердце останавливается от недостатка кислорода, лишь потому, что дышать в эту минуту есть, что-то не доступное для живого организма.

* * *

Тигрёнка бил озноб. Он залез под одеяло с головой, и всю ночь пролежал, вспоминая увиденное.

* * *

Лишь через неделю молодой варвар осмелился подойти к Рогу и спросить, что же это было.

Крушащий Рог был в растерянности, очевидно, он и не предполагал, что его кто-то увидит в столь поздний час, ведь ходить, после того как он прогудел в рог, строго запрещалось. Рог покряхтел и решил объяснить часть, того, что видел Тигрёнок. Естественно ту часть, которую как он считал, Тигрёнок заслужил, и которой молодой варвар достоин на данный момент. Ибо, знание есть оружие, убивающее всегда быстрее, чем топор или болт арбалета. Исключений ни делающее ни кому, и в долг не отпускающее… 

Тигрёнок раньше и не догадывался, что именно так выглядит Берсерк со стороны. Как оказалось, Берсерк — это транс, в который умеют входить варвары. Далеко не все, удача, если в клан попадал хотя бы один варвар-берсерк за два набора (двенадцать лет по варварскому счислению). Да и входить в этот транс, в нужную минуту времени научиться очень сложно, умению этому, как раз и обучал Крушащий Рог. О топоре, он вообще не сказал ни слова, и запретил о ночном похождении рассказывать, кому бы-то ни было. В противном случае, Тигрёнка ждала бы высшая мера наказания. Исключение из Школы.

* * *

Так незаметно пронеслись пол года. На дворе стояла осень. Грязь, слякоть и дожди. Иногда ещё и снег вылетал. Тигрёнок уже привык к ежедневным тяжёлым тренировкам, на руках появились твёрдые, как камень мозоли, он вроде бы определился с тем каким оружием владеть. Но вот холод обжигал как-то особенно больно. Варварам раздали кинжалы, мечи, топоры и прочее оружие сделанное из древесины. Помахав, мечём два дня, Тигрёнок понял, не то. Он подошёл к Крушащему Рогу и попросил деревяшку (так варвары называли своё оружие из дерева), на топор. Двуручный. Обоюдоострый. Рог почесал свою седую бороду и задумался о чём-то своём, но согласился. Тигрёнок тогда ещё не понимал, в чём же причина, но промолчал.

Деревяшку на следующее утро, в подвал, принёс он сам. Рог и был наставником варваров по бою на всевозможном оружии ближнего радиуса поражения. Но только в реальных битвах. Варвары же пока отрабатывали удары на макетах, и братьях варварах, одетых в специальный защитный костюм, через который нанести повреждение было просто не реально. Оружие после тренировки забиралось и закрывалось в складских ящиках.

* * *

Ещё через три месяца занятий наступил тот день, которого ждали многие варвары. Первый день, когда нам разрешили биться друг с другом. Тем самым, позволив оттачивать воинское умение, нанося удары не только по неподвижным целям, но и по реальному противнику. Все волновались. У Тигрёнка с самого утра, были реальные неполадки с животом, то заболит, то отпустит. Ну и конечно руки дрожали, волнение давало о себе знать. Ещё бы! Главное не опозориться! А то, выйдешь в круг, и от волнений топор упадёт на землю. И ещё главное не спотыкаться! Потерять ориентацию в первом же бою, равносильно проигрышу. Прокручивая в голове эти советы, которые Тигрёнок давал сам себе, он понимал, ещё немного и потеряет сознание. По Цитадели Пика прогремел рожок нашего наставника Рога. Пора. Подставив голову под фонтанчик, и подержав её там, молодой варвар не знал для чего, но наделся, что это средство подействует, он пошёл во двор.

Варвары уже почти все были здесь. Они собрались вокруг арены боя. Нас было не так и много, всего около шестидесяти. Из этого числа примерно двенадцать были маленькие варвары — варварята. Они были сироты, и цитадель их приютила, естественно выбрав самых способных. Варваров никогда много не было. И на поле боя они брали не количеством, а умением воевать.

Крушащий Рог и его помощники вручали оружие. Как оказалось, на наших деревяшках сделали рисунки. На топоре Тигрёнка был Белый Тигр. Очень красивый. Бережно взяв оружие, он прошёл почти к самой черте арены, и там присел, приготовившись наблюдать за боем.

Рог вызвал двух варваров, Шакала владеющего кинжалом и Скорпиону, которая училась биться мечём полуторкой, плюс владела некоторыми умениями искусства магии (кто-то говорил, что она пришла из гильдии магии, так как родители погибли и учёбу оплачивать не было просто денег, другие поговаривали что… этих вообще слушать бесполезно, наплетут такого, потом пожалеешь, что спросил). Тигрёнку она понравилась сразу, стройная как будто выточенная из молодой берёзки фигура, каштановые, до плеч волосы, и голубые, глубокие, цвета небес глаза. Молодого варвара она просто сводили с ума…

Скорпа отбила удар Шакала, который целил кинжалом в бедро, и в ответ выкинула меч на половину длинны меча. При этом явно поспешила. Шакал, не долго думая, отбил удар вторым кинжалом, и нанёс в ответ свой. Получилось в скользь, Скорпа во время поняла, что оплошала, и подалась назад. Но и этого хватило, кожу порвало, пошла кровь. 

— «Скорпа! Давай!» — Тигрёнок не сдержался, вызвав тем самым бурю негодования. Её явно недолюбливали. Ещё бы! Почти маг, пусть недоучка, но маг, в стане варваров. Варвару было всё равно. 

Шакал видимо почувствовал, что можно завершить бой, не тратя силы, и рванулся вперёд. Зря. Скорпа вывернула неестественно руку со щитом, направила ладонь прямо в глаза Шакалу. С кончиков пальцев сорвалась яркая красная вспышка, лишь на мгновение. Шакал потерял направление и нанёс удар не туда, куда метил, Скорпа же, провела подножку. Раздался глухой удар, Шакал завалился на землю, выронив один из кинжалов. А Скорпа, пока он водил руками, пытаясь встать, ударила щитом Шакалу в грудь и подставила лезвие меча к горлу. Шакал поначалу вроде притих, но потом попытался вывернуться и достать её вторым кинжалом, что до сих пор держал в руке. Куда там, она видимо была не в духе. Выбив и второй кинжал, Скорпа провела лезвием, нет, не по шее, по подбородку, медленно сдирая кожу. Деревяшки то, были почти тупые! Шакал ударил рукой по земле. Всё, проиграл и капитулировал.

Это был первый бой. Эмоции просто били через край. Было даже трудно представить, что бой с партнёром доставит столько ещё не познанных до этого чувств. Крушащий Рог подошел к Скорпионе, и поднял её руку, тем самым, признав победителем данной схватки.

Шакал, опустив голову и тяжело дыша, и теряя ориентацию, подошёл к ней, перед глазами видимо до сих пор шли круги от магии ослепления, и сказал: 

— «Спасибо за бой» 

— «И тебе спасибо», — ответила Скорпа. Обычные слова после битвы, установленные правилами боя.

* * *

Жестоко? Ни капли. Школа варваров-воинов это вам не кружок кройки и шитья. В реальном бою даже после того как вас убьют, не станут определять пол. Потому как не нужно это. Мясорубки всё равно, что превращать в фарш. Говядина? Свинина? Может быть мясо молодого барашка? Какая разница. Фарш.

* * *

Перед тем как уйти с арены. Скорпа, пробежала глазами по варварам и остановила взгляд на Тигрёнке. Всего на пару секунд. Она улыбнулась. И сердце варвара будто остановилось… Боги! Он как мальчишка был готов броситься бежать за ней! Она вышла из круга и затерялась среди варваров.

Необходимо было срочно приходить в себя. Сегодня должно быть ещё две битвы. Тигрёнок немного успокоился и приготовился ждать, кто же будет следующий. А сам уже мысленно был далёк от арены. И думал только об одном, когда всё это закончиться, и он сможет увидеть её снова…

— «Цербер и Тигрёнок», — сказал Рог.

— Как не деликатно… Тигрёнок и не предполагал такого поворота событий. Ну, завтра, может быть послезавтра, но сейчас? Почему? Он встал и пошёл, руки подёргивались. 

Цербер был широкий в плечах варвар, с белокурыми кудрями на голове, учился он владеть трёхглавым цепом. Он был немного постарше Тигрёнка. Тигрёнок поднял топор, волнения прошли. Была уверенность и твердость. Рог дал команду на бой. Цербер не стал нападать сразу. Видимо первая схватка всех научила думать. Крутанув топор, Тигрёнок прыгнул на противника с целью нанести удар по цепу. Цербер успел среагировать и отступил. Промазав, и не удержав равновесие, варвар упал на колено, топор выбил брызги песка. Цербер ударил, одна головка цепа пронеслась мимо уха, зато вторая и третья согрели спину и ребро. Только сейчас стало понятно, что такое трёхглавый цеп, боль была дробящая, будто ребро и спину пытались разодрать на кусочки. Перекатившись, и стараясь избежать ещё одного такого же подарка, Тигрёнок встал. Весь в пыли и держась одной рукой за ребро, Тигрёнок начал думать, как склонить чашу весов на свою сторону. Только не прекращать бой! 

Цербер, не особо скрытничая просто изо всех сил, стал замахиваться, поняв это не долго думая, Тигрёнок просто подбежал к нему, стараясь опередить, и ударил рукоятью топора по челюсти. Цербер осел. Поняв, что битва выиграна, Тигрёнок протянул ему руку, что бы помочь встать. Цербер же ударил цепом прямо по лицу, одними лишь рефлексами, ещё не понимая, что делает, Тигрёнок попытался отпрыгнуть. Куда там. Рассекло обе щеки, и сильно попало по лбу. Церб вскочил, подбежал и рукояткой от цепа ударил в живот. Падая на песок и сгибаясь, Тигрёнок рычал как зверь от негодования! Ну, как же так можно? Но этого, Церберу видимо, показалось мало, он пнул ногой по рёбрам, не сильно. Просто пнул, чтобы унизить. Тигрёнок собрался с силами и прыгнул вперёд, понимая, что со стороны это кажется бегством. Пусть. Для него это отходной манёвр с целью выиграть битву. По щекам шла кровь. Голова гудела. На рёбра уже нет времени отвлекаться. Варвары просто дико вопили от восторга, и перехлёстывающих эмоций. От шума закладывало уши. Не успел Тигрёнок опомниться, как Цербер прыгнул, заведомо рассчитав, чтобы Тигрёнок не успел заблокировать удар. Тигрёнок и не заблокировал. Только вот тут начало происходить, что-то непонятное. Удара в грудь он не почувствовал. Вернее было бы сказать, удар он почувствовал, а вот боль нет. Злость раненого зверя в голове сменялась спокойствием, а мир вокруг поплыл… дальше, Тигрёнок ничего не помнил. 

Очнулся он на соломе. Всё в том же бараке. У Крушащего Рога. Тело болело. Цербер молодец, постарался. Крушащий Рог сидел рядом, потягивал какой-то настой, и задумчиво склонив голову чуть на бок, что-то шептал. До Тигрёнка долетали лишь обрывки слов: «как же так… я знал… да… кхех… но Тигрёнок то…»

Рог слабо вздрогнул, почти незаметно, от неожиданности, что его кто-то слышит, и повернулся ко мне. 

— «Да Тигрёнок, ну и спектакль ты устроил. Давно такого не видел. Уж восемнадцать лет как. Кхехх!», — так ничего и не поняв, Тигрёнок устало опустился на солому, зная, что Рог обязательно всё расскажет, ну или почти всё, если его не дёргать. В противном случае, можно остаться вообще без объяснений.

— «Послушай старого варвара, малыш. Прекращать тебе пора деньги тратить на всякую магию шмагию…»

— «Но как же так Рог?!«, — вот ведь, совсем голова дырявая, Крушащего Рога назвать Рогом! Видимо лечиться Тигрёнку придётся долго.

Крушащий Рог спокойно ответил: — «Тигрёнок, есть в тебе некоторые зачатки, но феей стать не суждено! М-да. А вот Берсерк, из тебя получиться, просто всесокрушающий! И не надо распускать слёзы и плакать! Ты не девица! Многие отдали бы всё лишь бы стать Берсерками, но, увы — это дар. И как любой дар, он не может быть плохим или хорошим, просто он есть и всё, не надо его ненавидеть, или лелеять. А вот необходимость признания, он будет требовать, и со временем всё сильнее и сильнее… Берсерк — это великая Сила… Кхех… Но знать тебе положено, что ничто в этом мире не имеет превосходной степени! Берс это твоя Сила, но горе и разочарований, тебе этот дар умножит троекратно… Да… Кхе хех… А для начала дежурным вне очереди две смены поработаешь. Да. Чтоб значит, уважал старших! И думал, головой дырявой, что говоришь. Кх… а пока на выпей отвару из лапок саламандры и рогов бешеного тропоса, и отдыхай».

Тигрёнок поднёс ко рту кружку и с омерзением отпрянул. Ну и противное было варево! И воняло караул, сравнить можно было только, наверное, с протухшим яйцом по запаху, и с полынью по вкусу. Звучало, конечно, не так возвышенно как «отвар из лапок саламандры и какого-то там тропоса», но, по крайней мере, передавало всю гамму составляющих этого, с позволения сказать напитка героя.

Уже падая в тягучую дрёму, Тигрёнок выдел перед собой глаза Скорпы. Её улыбку…

Автор: Дэн Борода