Сказание о последнем короле
Далеко-далеко, на самом краю мира; в разнотравных лугах или среди гор; в окружении раскидистых пальм или изумрудно-зеленых елей — стоял великий замок.
С его неприступных стен зорко смотрели нифоны; гигантский дракон кружил над ним; и стада не пуганных вепрей и палочников сбегались в полдень на водопой к его рву.
Шли над замком дожди и снега; светило солнце; а по осени тихий замковый двор заносило сухими листьями.
…Давно, очень давно никто не видел здесь людей. Не потому, что до края мира тяжело добраться (когда людей останавливали трудности?), а потому, что их больше не было. Они ушли. И никто из оставшихся обитателей Сферы не знал, куда…
Санарио — нынешнему хозяину замка — не раз приходилось слышать, что он похож на человека. И каждый раз он, мрачно усмехнувшись, отвечал: «Не больше, чем любой тропос»…
Да, тропосы, как и люди, остались лишь в легендах и на картинах, и мобу незнающему казались теперь похожи. Если б у них была возможность сравнить, они бы знали разницу. А так…
…У тропосов было пророчество… Проклятие, если хотите: ходить по земле до тех пор, пока есть в Сфере хоть один человек. До той поры, пока бродит род человечий по сферянским материкам, не видать родного дома в подводном царстве… Неудивительно, что между двумя народами, столь похожими внешне, никогда не было мира. Тропосы сражались отчаянно — за право вернуться домой; люди — за право остаться здесь.
И вот люди ушли. Так же внезапно, как однажды появились… Тогда, вняв зову матери своей — Башимы — ушли и тропосы. Ушли в глубину безбрежного океана, над которым в туманной дымке парят сферянские материки.
Остался один Санарио…
— Санарио! — ласковый голос вывел хозяина замка из печального полузабытья, которое часто случалось с ним, когда он начинал вспоминать прошлое.
Санарио обернулся на голос. Радом стояла Эли — очаровательная юная менада. Она приветливо улыбалась; на щечках ее розовел румянец; а роскошное цветочное платье источало нежный аромат малины.
Помилуй Ткач! Что такая милая девушка нашла в старом хмуром тропосе?…
Но ее неназойливое внимание было приятно и не давало хозяину Замка-на-Краю скиснуть от печали и одиночества.
— Доброе утро, Эли, — Санарио встал с балконной скамеечки и шагнул ей навстречу.
— Сейчас уже далеко за полдень, — засмеялась менада. С плеча ее при этом вспорхнула яркая бабочка.
— Неважно, — смутился тропос. — Я все равно недавно проснулся: значит, утро.
— Тогда пригласите не завтрак, сир, — кокетливо улыбнулась Эли.
Завтрак прошел безмятежно. Мир был особенно красив и кроток сегодня: ни дождем не всплакнул, ни ветром не потревожил; и — ни облачка на небе, только радостная синева и доброе солнце. Даже птицы пели особенно нежно.
«Либо я начинаю влюбляться… либо сегодня произойдет что-то значительное. Одно из двух…» — подумал Санарио, однако к концу завтрака он уже забыл об этом.
— Прекрасный день! — сказал он. — В такие дни мне кажется… «…что мир вечен, и мы вечны, и ничего более не надо», — хотел еще сказать он, но его прервали…
— Сир! Сир!!! — вопя и бренча на бегу парадными доспехами, на веранду ворвался взволнованный стражник — псоглавец.
— Что случилось? — строго спросил Санарио.
— Мои солдаты нашли… — он состроил жуткую мину и возвестил: — …человека!!! — далее слова старика понеслись неудержимой скороговоркой: — Настоящий человек, сир! И на вас похож, только не фиолетовый… Говорят, это нуб, самый последний нуб, сир!…
Дальше Санарио уже не слушал. Он медленно поднялся из-за стола и, выпрямившись во весь рост, окинул взглядом ликующий мир; посмотрел на клубящийся за его краем туман, под которым плещутся волны безбрежного океана, что являлся ему в детских мечтах; и наконец — встретился глазами с Эли. Как хорошо, что она ничего еще не понимает…
— Сир… сир… что нам теперь делать, сир? — проскулил старый псоглавец самым жалобным образом.
— Мы сделаем то, что должны, — холодно произнес Санарио. — Веди его в тронный зал…
Странная церемония собрала вместе всех обитателей замка. Даже нифоны оставили свои боевые посты и роились теперь под высокими сводами зала, а гигантский дракон, уцепившись лапами за подоконник, заглядывал в окно.
Хозяин замка с тоской оглядел собравшихся: столько истинной радости эти стены не видели еще никогда. Что ж… быть может, это и к лучшему…
Протрубили в горн — и двери зала распахнулись, впуская маленькую, но очень важную процессию: в окружении пяти парадно одетых и гордо раздувших щеки псоглавцев по ковровой дорожке бодро шагал человек.
Вернее сказать, человечек… В старину таких малышей называли нубами.
Из всех ныне живущих Санарио единственный, кто успел застать эту самую «старину» — причина кроется в холодной крови и природном долголетии тропосов.
…Нуб… мальчишка…
Он никак не мог идти спокойно: то забегал вперед, то начинал подпрыгивать на каждом шагу, а то звонко заезжал своим детским мечом по каске кому-нибудь из сопровождавших его псоглавцев. В общем, мальчишку переполняла энергия и ему было весело.
Однако при виде Санарио нубик остановился и притих.
«Что, малой, — усмехнулся про себя тропос. — Тоже заметил, что мы с тобой похожи?» Человек смотрел на него, пристально, не моргая, и не решался заговорить первым.
— Приветствую вас, сир, — учтиво склонил голову Санарио.
— Привет… — смущенно хмыкнул в ответ «сир».
— Пройдите к трону, сир, — продолжал тропос. — И я возложу корону на Ваше чело и провозглашу Вас законным королем Сферы…
Мальчишка просиял. К трону он кинулся бегом и лихо забрался на него, свесив тощие ножки.
Санарио не стал растягивать церемонию, и уже совсем скоро, возложив на лохматую голову нубика тонкий зубчатый обруч — сферянскую корону — торжественно прокричал: «Да здравствует король!!!» А когда по всему залу отгремели торжественные возгласы, и настало время шампанского, Санарио объявил открытие бала.
— Не откажитесь потанцевать со мной, прекрасная госпожа, — учтиво сказал он Эли.
— Не откажусь, сир! — беспечно рассмеялась она.
И танец закружил их.
…Шелест свежих листьев платья; тонкий аромат цветущей малины…
— Ты улыбаешься, Санарио, но глаза у тебя все равно грустные, — мудро и печально заметила Эли.
— О великий Ткач… — Санарио тяжко вздохнул. — А я так надеялся, что ты ничего не поймешь…
— Я все понимаю, — возразила юная менада. — Просто мы с тобой носим радостные маски. Думаю, самое время честно рассказать, что происходит…
— Не торопи эти минуты, — попросил хозяин Замка-на-Краю.
— Хорошо…
Один танец сменял другой; одни кушанья сменяли другие; а музыка не умолкала ни на минуту. День сменился ясным синим вечером — и невиданной красоты салют загрохотал над замком.
Никогда, никогда еще Санарио-тропос не чувствовал себя таким счастливым, даже в своих детских мечтах о безбрежном океане.
Но всему приходит конец…
Кто-то крикнул, и голос этот прозвучал, как гром… И смолкли смех и музыка; разорвался в небе последний фейерверк — и опал прощальным золотым дождем в туманное море Края…
«Королю плохо! Помогите, сделайте что-нибудь!!!»
Санарио направился к трону. Толпа расступалась перед ним; Эли, тихая и печальная, не отставала от него ни на шаг. Остановившись у трона, тропос посмотрел на человеческого мальчишку. Зажмурившись, как от невыносимой боли, тот часто и жадно хватал ртом воздух, словно рыбка, выброшенная на сушу.
— Что делать, сир?!! — возопил кто-то за троном…
— Ничего, — хмуро бросил Санарио и добавил со вздохом: — Так было предрешено с начала времен…
Мальчишка застонал и повалился набок. Сферянская корона упала с его головы на каменный пол… и со звоном покатилась вниз по ступеням. В зале воцарилась мертвая тишина. Взгляды, недоуменные, растерянные, гневные — все устремились на хозяина замка.
— В давние времена, — начал он, — появилось пророчество о сферянском короле. И звучало оно так… Королем Сферы станет тот, кто придет в нее последним. И последний сын Башимы будет ждать последнего из людей. И возложит тропос корону на чело короля. И будет пир. И каждый будет счастлив на том пиру… Недолго будет править король. Погибнет он во цвете сил, возвещая конец мира…
Кто-то печально завыл вдалеке; одна из менад, стоявших у трона, просто разрыдалась.
— И тогда… — ровный голос Санарио дрогнул. — С уходом последнего человека… померкнут солнце, луна и звезды Сферы; острова ее падут в безбрежные воды океана; и будут остановлены Великие Сервера, движущие этот мир.
Тропос опустил голову. Неизбывная скорбь охватила его… как и весь мир. Подошла Эли и взяла его за руку… Санарио, тропоса, существо с холодной кожей, всегда восхищали ее теплые ладошки.
— Мы просто исчезнем? — наивно спросила менада. — И ничего больше не будет?
— Будет. Я верю… — искренне соврал тропос. И подумал, что, когда ты не один, умирать уже не так страшно…
…А за окном, пожираемые беспощадной Тьмой, исчезали целые звездные скопления, и туман за Краем медленно таял, открывая взору темню синюю бездну океана…
Автор: Мильдегард [ViaSacra]
