Летопись 2
Я, Франсуа из Монкорбье, родился в год 1431 от рождества Христова.
В младом возрасте, когда мне едва исполнилось 8 лет, я лишился отца и был усыновлен священником Гийомом Вийоном, настоятелем церкви св. Бенедикта в Париже.
Воспоминания моего детства неразрывно связаны с особым духом, царившим в библиотеке моего второго отца. Немало старинных папирусов, свитков и рукописных книг на различных, в том числе и мертвых, языках народов всего мира занимали стеллажи обширных комнат. В то время был я весьма усидчив и прилежен в чтении. Удивительные, порой невероятные вещи были описаны авторами в тех трудах.
В 1452 году, получив степень лиценциата и магистра искусств, по настоянию приемного отца я продолжил образование на юридическом факультете, дабы стать доктором канонического права.
Мое спокойное детство сменилось разгульной студенческой жизнью. В непременном участнике пирушек, ссор, драк, столкновений студенчества с властями, с трудом можно было узнать прежнего тихоню, прилежно корпевшего над книгами.
Сведя знакомство со школярами Латинского квартала, свернувшими на дурную дорожку, захаживал с ними в парижские таверны и притоны. Но периоды беспутной жизни поневоле трижды прерывались пребыванием в тюрьме по обвинениям в убийстве и ограблениях, что вновь возвращало меня к чтению и даже занятиям алхимией на основе узнанного из рукописей. Стихосложение я также никогда не оставлял надолго, и благосклонность герцога-поэта Карла Орлеанского, а также герцога Бурбонского дважды выручали меня из узилища.
Алхимия и магия, совершенно неожиданно, столкнули меня с профессором Барри Пенниуизером (см. Урсула Ле Гуин, «Апрель в Париже»), что заставило еще раз внимательно изучить манускрипты из библиотеки моего приемного отца.
Будучи приговоренным к смертной казни, а затем помилованным постановлением Парламента в первых числах января 1463 года, я счел разумным принять вердикт о своем десятилетнем изгнании из Парижа и 8 января 1463 года от рождества Христова отбыл из города, чтобы добраться до ближайшего порта и предпринять путешествие в земли, расположенные, по уверениям профессора, далеко за морями на Западе.
Основную часть моего небогатого багажа составляли наиболее интересные произведения из библиотеки Гийома Вийона. Среди них - и пергаменты, тесно переплетенные содержанием с «Лока-шастрой».
Путешествие по бескрайнему западному морю было долгим, полным открытий и лишений. Но оставалось немало времени вынужденного бездействия, и я предавался чтению и переводу манускриптов, взятых мной в путешествие. Особый интерес представляли пергаменты с пометками, сделанными более ста лет тому назад неким монахом Батистом, в миру – виконтом де Су. Часть текстов была утрачена, в остальных говорилось о некой «пуповине», связывающей миры.
И вот однажды, под скрип мачт корабля, истязаемого бурей в районе островов, названных кем-то из матросов Бермудскими, я сидел в трюме и в неровных отблесках раскачивающегося светильника пытался в очередной раз прочитать вслух странное подобие заклинания, начертанного на древнем языке Индии.
Я не понял, что произошло вслед за этим, но впечатление было такое, что в корабль ударило сразу несколько молний, затем его накрыло гигантской волной и повлекло в морскую пучину…
***
Первым, что пришло на ум, когда сознание вернулось ко мне, был девиз, начертанный на гербе Парижа под изображением геральдического кораблика: «Избиваем волнами, но не идет на дно»…
Взорам собравшихся на палубе предстало странное зрелище: вместо бушующего моря – спокойные воды реки, и где-то далеко на севере - башни города-крепости. Так я попал в этот мир. Родным городом здесь стал мне Бангвиль. Я живу в этом мире уже очень долго, странным образом почти не старею, великие события происходят на моих глазах…
По-прежнему, продолжаю писать стихи и прозу. Описания многих врезавшихся в память фактов излагаю в неком подобии летописи, дабы прочитавшие ее имели возможность самостоятельно осознать происшедшее, умалить страдания этого мира и вернуть людей, попавших в него, к их изначальной жизни на Земле.
***
Глава ХХХХ. О леденящих кровь событиях на кратерах и у логовищ сильнейших чудовищ
О, Боги! Неисповедимы помыслы Ваши! Наказание, испытание или благоденствие готовите Вы обитателям мира сего? Или демоны куражатся над брошенными в Дукхалоку?
В году 7889 по сферянскому календарю произошло значимое событие в мире Сферы. По велению ли божественному, из козней ли дьявольских, но стали находить охотники в логовищах чудовищ, силы титанической, предметы и одежду, ранее невиданные. Не каждый мог такими воспользоваться, а лишь приверженцы определенной гильдии…
И возрадовались жители дару подобному, силу их и магию увеличивающему, защиту от чудовищ и разбойников дарующему, да не долго радость их продолжалась… И ранее находились разбойники, корысти личной ради дела темные, кровавые вершащие. А с появлением вещей невиданных, ценных свойствами своими, все они разом из убежищ своих вылезли и, ни к младшим, ни к женщинам жалости не имея, развязали бойню страшную… И полились потоки крови и слез людских, смешиваясь с кровью чудовищ у логовищ, предметы ценные хранящих. И обуяла корысть и многих иных жителей, и они, свою удачу испытывая, отправились за одеждой и предметами невиданными. И творились дела темные, и свершались убийства безвинных в неимоверных количествах… И даже учения преступные расплодились, убийства подлые оправдывающие. И душегубы стали «героями», и тати открыто на городских площадях количеством душ загубленных хвастались. И ничего не пыталась даже сделать власть королевская, и боги молчали, к насилию бесчеловечному безразличные… И пошел брат на брата, и пошел сын на отца ради обладания драгоценностями. И плакали сироты, и рыдали вдовы бесчисленные…
Но не могли не дойти до высот божественных молитвы безутешных, жалобы неправедно обиженных. Не могли боги бросить людей в мире насилия неимоверного и жестокости, пределов не знающей.
И пошел слух, а затем и очевидцы рассказы принесли… Стали появляться у обиталищ чудовищ создания странные, ранее людям неведомые. Одним являлись они в обличии карликов кратерных, другим – в обличии менад пещерных. И не было бы в этом ничего необычного, да вот только нелегко стало разбойникам бесчестным, совести не имеющим, ибо не давали создания появившиеся творить им насилие. Замораживали на месте странные карлики и менады бесчинства творящих… Пробовали разбойники извести пришельцев невиданных, да не в силах было ни оружие, ни магия ущерб страже кратерной и пещерной нанести. Оставались долго стоять на месте душегубы столбами бесчувственными, а то и моментально в городе оказывались, с глаз долой их создания новые отправляли, не разя никого намертво. И начал вновь порядок воцаряться на земле сферянской, обратно в свои норы скрылись душегубы, одумались и жажде стяжательства поддавшиеся. Схлынуло моровое поветрие насилия жестокого…
